Роман Суржиков - Лишь одна Звезда. Том 2
– Отвечу, милорд. Я люблю ее, как безмозглый дурак. Как идиот, променявший все на мираж! У меня была верная лошадь, отцовский меч, прибыльная служба, нежная девушка. Я бросил все ради мечты – правда, глупость? Я шел за Аланис, когда она смеялась надо мной, и когда помыкала, и ругала на чем свет стоит. Хранил верность, когда она была злой капризной сукой, и надменной ледышкой, и полумертвой рухлядью. Она просила Ориджина бросить меня в яму, а я умолял его помочь ей. Великий герцог не мог понять, зачем это делаю, – как и вы не понимаете сейчас. А я отвечу, зачем. Видите мир за окном, милорд? Красиво, когда смотришь с птичьего полета, верно? Вот так я вижу мир, когда Аланис рядом! Ни одна башня недостаточно высока, чтобы заменить мне это чувство! А когда Аланис нет – я будто на дне реки под плотиной. И никакой горы золота не хватит, чтобы выбраться из этой бездны!
Граф Эрроубэк несколько раз хлопнул в ладоши:
– Отлично сказано, сир Джоакин. Очень красиво, я тронут! Будь я менестрелем, записал бы ваши слова.
Он хлебнул из кубка. Потеребил перстень на пальце, зачем-то снял его.
– Выражусь вашим поэтическим языком, храбрый воин. Никаких слов, даже самых красивых в мире, недостаточно, чтобы заставить меня рискнуть жизнью, честью, семьей и графством. Лишь поступок может убедить.
– Какой, милорд?
– Если знакомы с Аланис столь близко, то вы должны знать: она берет на службу лишь тех, кто готов за нее умереть. А вы готовы, сир Джоакин?
– Да, милорд.
– Отрадно слышать.
Граф повернул камень на перстне, и тот сдвинулся в сторону, будто крышечка на крохотной шкатулке. Из емкости, что была под камнем, он бросил в кубок вина несколько белых кристаллов. Покрутил чашу в руке, чтобы они растворились, и протянул Джоакину.
– Смертельный яд, сир. За полчаса вас не станет. Но я выполню все, о чем просит леди Альмера.
Джо взял кубок из пальцев графа. Кристаллы уже исчезли, на поверхности вина плавало несколько пузырьков.
– Как я понимаю, она в отчаянном положении. Спасите ее, сир Джоакин, или спаситесь сами. Если вы тот, кем себя зовете, это должен быть простой выбор.
* * *
Джо впервые увидел смерть в четыре года. На ее лице была улыбка.
Дед Джоакина – отец отца – ушел с отрядом в лес: по приказу епископа бить разбойников. Вернулся, лежа поперек седла. Голова и ноги свисали по бокам лошади, с макушки деда капала густая кровь. Кистень проломил ему верхушку черепа.
Джо раньше слышал слово «смерть», даже знал, что оно значит. Но не представлял, какова смерть на вид. Мороз прошиб его от пяток до затылка, и Джо заплакал.
– Что ты чувствуешь?.. – спросил отец. Он был бледен, и губы дрожали.
– Горько, больно…
– Да, сын, горько.
– И страшно… Я боюсь, папа!
– Не бойся.
Труп сняли с коня, и отец подвел к нему Джо.
– Посмотри в лицо.
Голова деда казалась бурым комком, Джо дрожал от ужаса и не решался нацелить взгляд.
– Посмотри, – повторил отец. – Ты увидишь, что нечего бояться.
Джо опустил глаза. Губы деда были растянуты, обнажая зубы. Тогда Джо не знал, как выглядит предсмертная судорога. Спросил:
– Почему он улыбается?
– Радуется тому, как умер.
– Радуется???
– Он взял с собою троих врагов и погиб с мечом в руке. Ничего лучшего воин не мог пожелать.
– Но он умер!
– Хорошо умер, – твердо сказал отец. – Как настоящий воин.
Улыбка на губах деда…
Наверное, такая же раскроила лицо Джоакина, когда он поднял кубок с ядом и поднес ко рту. Взболтал жидкость, вдохнул запах. Скрипнул зубами.
Вытянул руку и бросил чашу на пол.
– Чего я и ждал, – усмехнулся граф Эрроубэк.
– Ничего вы не поняли, милорд, – произнес Джоакин. – Я – воин. Я готов умереть за миледи, но не так, как вы просите. Сир Беллем, пожалуйте на позицию!
– Это ничего не докажет, – качнул головой граф. – Вы просто верите в свою удачу…
– Сир Спайк, вы тоже! – рявкнул Джо. – И сир… как вас там… Морриган! Все трое – к оружию!
Граф повел бровью с оттенком интереса. Рыцари пошевелились в нерешительности.
– Боитесь? – хохотнул Джоакин. – Я вас успокою!
Он скинул куртку и телогрейку, стянул кольчугу. Расстегнул и отбросил рубаху. Голый по пояс, вынул из ножен меч и кинжал. Покрутил в руке длинный клинок – и швырнул в сторону. Показал графу искровый стилет – свое единственное оружие.
– Так будет повернее яда. Согласны, милорд?
Граф Эрроубэк кивнул. Трое рыцарей выступили в центр комнаты.
– Зачем тесниться? – сказал Морриган соратникам. – Прошу, друзья, постойте в сторонке. Я сам покончу с ним.
– Попробуй! – рявкнул Джоакин, и тут же прыгнул в сторону, уклоняясь от меча Морригана.
Два рыцаря остаются на месте, один атакует. Все верят, что этого хватит. Морриган вертит клинком, рисуя блестящую восьмерку. Джоакин шарахается вправо и влево, приседает, отскакивает. Ищет способа приблизиться, обойти сбоку, но Морриган не позволяет этого. Ловкий, мастерский клинок, тьма его сожри! Слишком быстро мелькает острие. Сталь окружает Джо, загоняет в клетку. Тут не до атаки – увернуться бы. Пережить выпад. И еще один. И этот, и снова! Вспышка боли – острие задевает плечо. Джо кричит, отпрыгивает. Ищет дыру в этой железной клетке – где-то же должна быть! Он должен открыться для атаки!.. Но нет ни единого изъяна, ни шанса подступиться. Клинок мелькает перед грудью, рассекает кожу. Да тьма бы его!!!
Полуторный меч. Вес придает инерцию. Его не развернешь мгновенно. Слишком быстрый клинок так же неповоротлив, как медленный. Нужно поймать момент… Вот! Сейчас! Джо прыгает вперед – прямо на взмах меча. Но клинок продолжает движение, улетает вбок, и Джо уже рядом с Морриганом. Тот бьет левой рукой, а Джоакин встречает удар кинжалом. Искровый треск. Закатив глаза, Морриган рушится на пол.
– Что ж, – говорит Беллем, выходя вперед.
На нем странная броня: поверх кольчуги какие-то проводки и проволоки, такие же оплетают перчатки и поножи. Беллем наступает, не вынимая меча. Просто подходит к Джоакину и бьет кулаком. В тот же миг и Джо наносит удар кинжалом, разряд щелкает, как кнут. Джо сгибается от боли в животе, но радуется: с этим было быстро! Вот сейчас он рухнет!..
Но Беллем не думает падать. Лишь несколько проводков на кольчуге засветились красным – и быстро остыли. Беллем бьет ногой, Джо падает, а рыцарь, стоя над ним, говорит спокойно:
– Эта броня защищает от искры. Все хотел проверить. Благодарю тебя.
Джо замахивается беззубым кинжалом и получает пинок. И новый, и еще. Корчится, закрывая лицо и шею. Сир Беллем втаптывает его в пол. Всякий раз, как Джо силится ударить, боль глушит все мысли. Перед глазами красно, в желудке месиво, ребра хрустят. Он уже едва понимает, что происходит. Кажется, он – слизь, растертая по доскам…
– Кончайте, сир Беллем… – доносится издали голос графа. – Знаете же, я не люблю таких сцен.
– Слушаюсь, милорд, – говорит рыцарь и вынимает меч из ножен.
Тогда Джо перекатывается и обнимает ноги Беллема. Думает свалить его, но сил недостает. Цепляется за сапоги рыцаря, тот роняет проклятие и заносит меч. Нащупав сочленение на пятке рыцаря, Джо вгоняет туда кинжал. Поворачивает в суставе. Сир Беллем падает, захлебнувшись криком. Джо ползет по его телу, добирается до руки, двумя ударами по кисти заставляет выпустить меч. Встает на четвереньки. Опираясь на клинок Беллема, пытается подняться.
Третий рыцарь – Спайк – следит за его потугами. Он, пожалуй, сочувствует парню: не мешает встать, не бьет лежачего. Когда Джоакин, наконец, поднимается, Спайк говорит:
– Ты на ногах, и меч в руке. Достойная смерть воина, верно?
Замахивается. Отчаянным рывком Джоакин поднимает клинок. Но слишком медленно, неловко, неуклюже. Удар приходится не на клинок, а на рукоять. Джо смотрит, будто во сне, как падает его меч с обрубками двух пальцев, как из ладони начинает литься кровь. Шатаясь, он отходит назад, назад… И тут боль пронизывает до самого плеча.
– Ааааааа!..
Спайк качает головой.
– Прости, парень. С мечом как-то не вышло… Убить его, милорд?
Джоакин сплевывает кровавую слюну, душит крик в горле. Разгибает спину, глядит на врага… И вдруг, щелчком, оказывается совсем не здесь. За два месяца и за триста миль, в грязном поле севернее Лабелина. Он смотрит, как рыцарь в черной броне скачет вдоль шеренг: «Убить северянина? Убейте, если сможете! Убейте!» А леди Аланис кладет ленту в ладонь Джо и шепчет: «Сделай то, что не сумел герцог! Сделай то, что не сумел… Спаси меня!» Теплый шелк пахнет девичьим телом… Землей. Гноем. Медицинским зельем. Ожогом поперек щеки. Любовью. «Спаси меня! Сделай то, что он не смог!..»
